— Нет, — твердо сказал Рома. — Никуда я тебя больше не отпущу.

Я подняла на него глаза. Рома молчал, собираясь с мыслями, а потом тряхнул головой и сказал:

— Я никогда тебя больше не отпущу. И буду целовать тогда, когда захочу, не опираясь на предрассудки. И знаешь почему?

— Почему? — повторила я одними губами.

— Потому что я люблю тебя.

О боже. Он опять сказал это.

— Да, Настя. Я люблю тебя!

В третий раз!

— Перестань… — мой голос сорвался, а сердце просило продолжать.

— Не могу перестать, Насть. Я пытался, но не выходит. Ты нужна мне.

— Нужна как твоя правая рука? Опять?

— Правая и левая. Ты нужна мне вся. Мне нужны обе твои руки, твои губы, твой сладко-острый язык, твое большое чистое сердце и такая ранимая душа. Я люблю тебя, Насть. Сколько раз повторить, чтобы ты поверила?

— Не знаю. Наверно, много, — всхлипнула я, размазывая слезы, окончательно растекаясь лужей от невероятного и реального, что происходило здесь и сейчас.

— Что ж… Я готов, — смело выпалил Рома. — Оказалось, что сложно было только в первый раз. А теперь… Да, черт возьми! Я люблю тебя!

За дверью послышались шаги. Нас снова настигла реальность. Что ты скажешь теперь, Рома?

Подхватив ключи, он моментально двинулся к двери.

— Моя машина на парковке, я предупрежу Васю о том, что ты придешь. Я спущусь через десять минут, — быстро распорядился он.

Узнаю Исаева в действии.

Ох. Мы действительно делаем это? Времени на разговоры больше не осталось. Рома распахнул дверь перед методисткой, я кивнула, бросив короткое: «Здрасти». Кажется, она ничего такого не заметила. И шмыгнула в коридор.

— Тихомирова оставила папку для Авдеева, — услышала я голос Ромы, когда прислонилась к стене возле кабинета. — Проследите, чтобы он нашел. Дмитрий Александрович вечно теряет все важное.

— Да, конечно, Роман Андреевич, спасибо. Я передам.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я пролетела через универ, а после устремилась на приватную парковку для преподавателей. Дверь заднего сидения была открыта, и я привычно скользнула в салон «Майбаха». Василий позволил себе лишь улыбнуться мне через зеркало заднего вида и сказать:

— Привет.

— Привет, — ответила я, сжимая губы, чтобы не улыбаться уж слишком широко от удовольствия. От всего вообще.

Рома, как и обещал, прибыл ровно через десять минут. Он сел рядом и скомандовал:

— Домой, Василий.

И тут же притянул меня к себе, собираясь продолжать поцелуи. Прямо на глазах у водителя! Вот дела. Слава богу, я не совсем потеряла разум и вспомнила о кое-ком очень важном.

— Нет, Рома. Стой! Я не могу прямо сейчас ехать к тебе.

Рома помрачнел.

— Это что началось вообще? Почему?

— Мне надо домой. Правда. Меня ждут. Я теперь живу не одна.

Глаза Исаева сначала расширились, а потом опасно сузились.

— Так ты теперь с ним? С Бельским?! — рявкнул он.

— Нет! — ахнула я, правда, тут же пожалела, что так быстро пошла на попятную под его гневом.

Вот не могу я даже поиздеваться нам ним немного, раз Рома так легко клюнул на мою маленькую шалость.

— А с кем тогда? Кто он? Я его знаю? — продолжал сыпать вопросами Рома.

— Да, вы знакомы, — широко улыбнулась я. — Он потрясающий мальчик и скоро будет красивым мужчиной.

Рома нахмурился.

— Ничего не понимаю, Настя.

— Поехали ко мне. Я вас познакомлю. Идет?

Как и следовало ожидать, Рома прекрасно знал мой новый адрес, который с недоверием и назвал Василию.

Глава 38

Терпением Роб не отличался. И если все время сидел в домике спокойно, то когда слышал звон ключей в замочной скважине, начинал вакханалию.

Эти звуки и насторожили Рому, который перешагнул порог моей квартиры и прислушался к грохоту.

— У тебя там буйный хомяк?

— Нет, — улыбнулась я, быстро разуваясь. — Сними обувь, пожалуйста. Не терплю дома грязь.

По тому, как блеснули его глаза, я поняла, что он вспомнил собственную фразу, которой приветствовал меня впервые в своем доме.

— Морская свинка переросток?

— Не-а, — пропела я и первая юркнула за угол. — Я вернулась, мальчик мой! Хороший! Скучал, наверное!

Плюхнулась на колени перед клеткой, раскрыла дверцу. Роб вылетел пулей, работая хвостом, и принялся восторженно тявкать и облизывать мне лицо.

Я потрепала его по загривку, а пес, решив, что с меня радостей достаточно, отправился делиться счастьем с Ромой. Встал на задние лапы перед ним, как будто хотел обменяться мужским рукопожатием.

Рома улыбался. Я видела, что он пытался сдержаться, но удавалось плохо. Собаки были его слабым местом.

— Какой он стал большой, — выдохнул он. — Так и не скажешь, что был самым слабым в помете. Как ты его назвала?

— Роб.

— Хороший мальчик! Красивый мальчик! — он посмотрел на меня с восторгом. — И как ты все успеваешь?

— Хорошая школа жизни была. Стажировалась как-то у одного педанта, у которого не было никакой личной жизни, а все часы расписаны по минутам. С тех пор дала себе слово, что всегда буду находить время для самых близких.

— Прости меня, Насть.

— Ты часом не заболел, Ром? Целых три признания и одно извинение за какой-то там час… Ох!

Он обнял меня и притянул к себе.

— Заболел. Сразу как остался без тебя, сразу и заболел. Тобой, Насть. Я снова хочу просыпаться вместе с тобой, возвращаться к тебе домой и видеть, как ты разгуливаешь по дому в коротких футболках вместо платьев. Я не могу без тебя. Думал, что так будет лучше, но не могу.

— И кем же я буду для тебя, Рома, на этот раз?

— Моей девушкой. А химчисткой, кофе и стенографией пусть занимается секретарша.

— Правда? У тебя появилась секретарша? — проскрежетала я. — Устраивал еще один кастинг?

— Не пришлось, — улыбнулся Рома. — Моя новая секретарша подруга моей матери.

Я моргнула.

— Ты это серьезно?

— Да. Любовь Михайловна отличная женщина, сорок лет стажа, стопроцентная грамотность. И она уходит из офиса ровно в шесть ноль ноль, к детям, внукам и мужу. И ни за что не согласна работать в выходные. Как и я теперь.

— Надо же. И никаких деловых звонков до, после и во время ужина?

— Никаких!

— А что на это скажут в деканате, Ром? Ведь ты все еще мой профессор.

— У тебя последний год, Насть. Ты отличница и совмещаешь работу с учебой, так что думаю, тебе пойдут только на встречу, если ты попросишь о возможности сдать мой курс экстерном. И тогда я спокойно дочитаю лекции в этом году другим твоим одногруппникам-оболтусам, и не буду думать о том, каким пыткам я их подвергну, если хоть один из них еще раз посмотрит на твои ноги.

— А как быть с работой?

— С этим сложнее. Я не хочу брать тебя к себе стажером.

— Понимаю, — вздохнула я. — Тебе не нужны сплетни.

— Нет, Насть, — он поднял мое лицо за подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза. — «Фемиде» очень нужны такие специалисты, как ты. Дело не в сплетнях. Ты нужна Дмитрию Александровичу. Он мне несколько раз звонил, рассказывал, как отлично ты справляешься. Он будет вести твой диплом и практику. Это то, что тебе сейчас нужнее всего. Правда. А я никуда не денусь. К тому же, когда еще твой парень сможет приезжать и забирать тебя на «Майбахе» с работы.

— А ты позер, Рома.

— Еще какой, — он поцеловал меня в губы, подтолкнул к дивану, но я уперлась руками ему в грудь.

— Нет. Гулять.

— Сейчас?!

— Щенок долго терпел, еще ждать он просто не сможет. Значит, сейчас. Я быстро.

Рома нахмурился.

— С какой стати ты решила, что я отпущу тебя одну? Гулять так гулять. Да и знаю я в том парке одно укромное местечко…

О, да, Рома отлично знал все места в парке на Воробьевых горах. Я думала, он меня уложит прямо на лавочку у памятника Огареву и Герцену, но обошлось. Роб не особенно давал нам шанс увлечься поцелуями, да и было не так поздно, чтобы придаваться разврату в общественном месте.